Сущность Божия непостижима. Интервью с архиепископом Аристархом. "Гомельская правда"

ВЕРА

— Что бы Вы ответили людям, воспитанным в атеизме, которые говорят: “Для чего нам церковь, для чего молитва — у нас нет на это времени”?
— Призвание к вере, к Богу у каждого свое. Одного рецепта для всех быть не может. Если родители верующие, то дети пойдут за ними. Наша мама была человеком верующим. Именно от нее мне досталось хорошее церковное наследие. Однажды мама призналась, что, уже стоя под венцом, мысленно обращалась к Богу: “Если у меня родятся дети, пусть они будут верующими людьми”.
Мы жили в 25 километрах от храма. Но раз в год, на Спас, мама обязательно водила нас в церковь. Послевоенное время было тяжелое. Не было бумаги, простые карандаши в дефиците, однако мы усердно переписывали псалмы из Псалтыри на обрывках газет. Потому что было внутреннее стремление к Богу.
— Вальтер Скотт, умирая, попросил своего зятя принести ему книгу. Тот переспросил: “Какую книгу?”, ведь в доме была шикарная библиотека. На что английский писатель ответил: “Есть только одна Книга” — и умирающему принесли Библию. В чем сила Священного Писания?
— В том, что его можно читать постоянно, перечитывать много раз и все время открывать нечто новое. Богопознание — это совершенство, которому нет предела. Святые отцы говорят: “Мы можем постигнуть Божии свойства, его проявления в этом мире, можем приобщиться к благодати Господа, но сущность Божия непостижима”.
— 5 октября Гомельскую епархию посетил французский посол господин Мишель Ренери. О чем вы говорили?
— Да, это был первый иностранный деятель, который за мою бытность в Гомельской епархии сам пожелал встретиться. Он захотел пообщаться со мной с глазу на глаз. Говорили о жизни. Господин Ренери признался, что хотел быть православным священником.

СВЯТЫНЯ

— Мы уже привыкли видеть на полуобнаженных артистах шоу-бизнеса нательные крестики. Сейчас многие стали использовать этот символ веры в качестве украшения. Что Вы можете сказать по этому поводу?
— Это не только печально, но и кощунственно. Крест — это святыня. Верующий человек никогда не станет насмехаться над тем, во что верует, чему поклоняется. Именно на кресте был распят Христос и после страданий во искупление грехов людских воскрес, утвердив бессмертие души человеческой. Мы носим крест на груди не для того, чтобы покрасоваться, а потому что знаем: это наша духовная охрана, которая бережет от жизненных невзгод и неприятностей.
Крест нательный не надо выставлять наружу, щеголять им не надо. Это такая святыня, перед которой надо благоговеть. Истинно верующий даже свечу в церкви ставит так, чтобы меньше кто видел. Потому что принцип православной веры и подвижничества — это тайна: ты, Бог и твой духовник. Все. И больше никого. Если я человек верующий, то мое доброе дело должно быть только перед Богом, но не напоказ.

МАМА

— Это правда, что молитва матери самая сильная?
— Да, самая сильная молитва в мире. Была война. Наша мама как-то проснулась утром и говорит: “Детки, молитесь за Ивана. Мне приснился страшный сон, что наш Иван упал в черную яму”. И в самом деле, мой брат в это время получил тяжелейшее ранение. Пуля у него прошла в груди, вырвав кусок мяса, но не затронув сердца. Иван рассказывал потом, как упал, истекал кровью и слышал голос мамы: “Иванка, вставай, не лежи”. Вы понимаете, насколько мамины молитвы сильны?! Ангел-хранитель от мамы поднимает раненого, он два шага делает и снова падает, встает и снова делает эти шаги. Подбежали к нему санитары и удивились, что он жив при таком-то ранении! Иван долго пробыл в госпитале. Он прожил долгую жизнь и умер в 82 года.
— Что у Вас от мамы осталось?
— Практически ничего, потому что жили очень бедно. Только ее скромненький портретик. Но осталось главное, бесценное — ее Добро. Доброта ее. В семье у нас был церковный настрой. Мама вечером выстраивает всех: “Детки, кто может, стойте, кто не может — садитесь, ложитесь и повторяйте за мной, что я говорю”. Читала молитвы, и мы за ней повторяли. Когда маленький был, помню, как меня вели в церковь: жарко, песок, тяжело идти, хныкаю. Мама: “Ничего, сыночек, дойдем вот до той березки”. Дошли. Потом она: “А теперь — до той березки”. И так потихоньку от березки до березки — и до храма.
— Кроме Вас еще кто-то из вашей семьи выбрал путь священнослужителя?
— Нас было пять братьев и три сестры. Два моих брата-священника — настоящие богатыри духа. Самый старший Василий, по-церковному Венедикт, во время Великой Отечественной воевал в партизанском отряде. После войны ушел в Почаевскую лавру, остался там послушником. После рукоположения был дьяконом, иеромонахом. Когда к власти пришел Хрущев, лавру хотели закрыть, монахов начали оттуда выгонять. Была тяжелая духовная борьба: монахи не хотели покидать монастырь. Мой брат пошел служить священником в приход.
Второй брат, съездив к старшему несколько раз, тоже решил остаться в Почаевской лавре. Во время тех же событий не захотел покидать обитель. На все уговоры уехать обратно отвечал отказом: “Я давал обет жить в этом монастыре и никуда не уйду”. Ему, как и Василию, были предъявлены претензии в нарушении паспортного режима: “Ты, батюшка, живешь без прописки, мы тебя будем судить”. Отвечал: “Судите”. И его судили, но после заключения он снова возвращался в монастырь. И так три раза.
…Все мои четыре брата уже ушли. Нас осталось двое из всей семьи: я да старшая сестра, которая живет в Мозыре.

ВЗГЛЯДЫ

— Многие молодые люди придерживаются приблизительно таких взглядов: Русская православная церковь устарела, не отвечает запросам современного мира. Не потому ли они стали обращаться к нетрадиционным для нас религиям, оккультным силам?
— Молодежь есть молодежь. Помню, покойный отец Федор говорил: “Кто не был молод, тот не был глуп”. То, что православная церковь не отвечает современным запросам — личное мнение некоторых молодых людей. Православие — это религия света, религия радости. Она не приведет человека в тупик и потому никогда себя не изживет. Новомодные общины привлекают к себе молодежь легкостью: хочешь — пей, хочешь — гуляй, только к нам приходи. А каноны православия тем и ценны, что не меняются веками.
В нашей жизни происходит тяжкая духовная борьба. Еще Достоевский говорил, что между Богом и дьяволом идет война, а поле битвы — сердца человеческие. Нечистые силы под разными видами стараются смутить нас, чтобы отвлечь от истины. Уходя в секту, человек уходит от истины, от Христа, а это прямой путь к разрушению собственной души, к самоубийству. Да, жизнь православного человека сопровождается скорбями, болезнями, неприятностями. Но они — именно те лекарства, которые потихоньку очищают нашу заскорузлую совесть от грехов и вместе с тем укрепляют нашу веру.
— Протестантские священники заигрывают с молодежью, в телепередачах ведут себя как шоумены. У Вас нет опасения, что вы теряете таким образом потенциальных прихожан?
— Это временное явление. Они все равно уйдут оттуда, потому что душа не найдет там настоящего успокоения. И не все так уж мрачно. Молодые люди, слава Богу, идут в церковь. Хочу привести пример иеромонаха Серафима Роуза из Америки. Он родился в протестантской семье, в юности увлекался индуизмом, буддизмом, суфизмом, но душа его не находила успокоения. А пришел однажды в православный храм в Сан-Франциско — и переродилась душа. Он начал посещать православные богослужения, учить русский язык, изучать книги о православии. Потом принял православное крещение и был рукоположен в священники.

ПАСХА

— Почему у католиков самый главный праздник — это Рождество, а у православных — Пасха?
— Действительно, праздник Светлого Христова воскресения, Пасха, — главное событие года для православных христиан и самый большой православный праздник. Именно в нем заключается основной смысл православной веры: сам Бог стал человеком, умер за нас и, воскреснув, избавил людей от власти смерти и греха, возродил, искупил человеческий род. Христос воскрес и дал жизнь каждому новому человеку. “Пусть никто не скорбит о грехах, потому что из гроба воссияло прощение. Пусть никто не страшится смерти, ибо нас освободила смерть Спасителя”. То есть каждый может теперь воскреснуть и телом, и душой для дальнейшей жизни. В новом преображенном теле Христос воскрес, это то второе тело, в которое облечется каждый человек уже после второго пришествия Христа. И апостол Павел пишет: “Если Христос воскрес, не напрасна вера наша”, то есть весь смысл жизни для нас в этом. Если бы не произошло воскресения, зачем нам верить, зачем переживать все трудности, когда нет будущей жизни, для чего все это было бы нужно?
На Западе мир более секулярный, там многое с внешней атрибутикой связано: Рождество, Новый год, подарки... Рождество Христово — великий праздник, установленный в воспоминание о рождении Иисуса Христа в Вифлееме. Без рождества Христова не было бы и воскресения.

КНИГА

— Священнослужители все увереннее осваивают Интернет. На днях открыт официальный видеоканал Русской православной церкви на YouTube. Как Вы относитесь к тому, что православная ортодоксальная церковь начинает активно использовать новые технологии?
— Лично я к Интернету отношусь сдержанно, никогда им не пользовался. Другое дело книга. Все великие люди всегда имели дело с этим источником знаний. Иоанн Златоуст, Василий Великий, патриарх Тихон отличались не только своей святой жизнью. Они досконально изучили Священное Писание и на его основе выработали прекрасные нравственные законы для церковной и обычной жизни. Что касается новых технологий, то использовать их надо разумно. К сожалению, Интернет и телевидение мало служат духовному развитию. А ведь по телевидению можно показывать великолепные вещи, призывать людей к добру, благородству.

КРИЗИС

— В последнее время много говорится и пишется об экономическом кризисе. А почувствовала ли кризис церковь? Люди стали меньше ходить в храм?
— Как посещали храмы, так и посещают, хотя пожертвований стало меньше. Когда мы говорим о кризисе, всегда вспоминаю послевоенное время. Весна, снег тает, мы, дети, собираем в поле прошлогоднюю мерзлую картошку. А сегодня зайдешь в магазин — глаза разбегаются. Надо благодарить Бога за то, что мы так живем. И на пенсию прожить можно, и на зарплату. Сметана дорогая? Так она достается нелегко. Так же, как и хлеб. Не об экономическом кризисе нужно говорить, а о кризисе духовном. Все с него начинается. Вот это нам преодолеть надо, избавиться от духовного убожества.

ИСЦЕЛЕНИЕ

— Верующие говорят об исцеляющей силе икон. Но если бы это действительно было так, то сколько онкобольных осталось бы жить!
— Действительно, икона обладает исцеляющей силой, священные изображения на ней напоминают, что человек не одинок, рядом — Бог и святые. Например, икона “Неупиваемая чаша” помогает избавиться от пагубной тяги к алкоголю. От иконы “Всецарица” многие раковые больные исцеляются. Все зависит от того, с каким настроением, с каким чувством, с какой мольбой мы обращаемся к Божией матери. Исцеляет не сама икона, а вера в Господа. Если мы усердно попросим его, он помогает. Случаев исцеления много, но чтобы получить его, надо жить с Богом, молиться.
— Церковь учит прощать. Но как можно простить убийцу или насильника, который причинил боль или лишил жизни близкого человека?
— Можно казнить себя, мучить, ненавидеть убийцу за содеянное. Но это же ничего не изменит, не возвратит дорогого человека. Конечно, по-человечески очень тяжко такое пережить. Вспомните, Христа убивают, а он: “Отче, прости им, ибо не знают, что делают”. Вот она — Божественная любовь. Но это для нас непонятно, слишком высоко… Один святой говорил: “Любой человек — это образ Божий. Даже если ты видишь этот образ Божий в геенском огне”.

ТАИНСТВА

— Исповедь — это таинство между священнослужителем и тем, кто исповедуется. Но как быть, если в церковь приходит человек, задумавший совершить преступление? К примеру, женщина, которая больше не может терпеть издевательства над собой и своими детьми от мужа-тирана, просит: “Батюшка, благословите меня на убийство, потому что этим я спасаю своих детей”. Как в таком случае быть? Как священнослужитель Вы должны сохранить это в тайне, но как гражданин страны по сути становитесь ее соучастником?
— Если бы ко мне обратились за таким благословением, я бы попытался убедить не совершать этого. Пригласил бы вместе помолиться, уговорил бы отложить исполнение своего желания. Может быть, сходил бы в эту семью, попытался поговорить с ее мужем. А может быть, такой женщине надо вообще уйти из семьи, из этого дома, чтобы не совершить страшное преступление. Мы не имеем права лишать жизни ни себя, ни кого-то другого. Жизнь человеку дает Господь и никому не дано отнимать этот Божий дар.
Как-то ко мне пришел мужчина, который совершил преступление, и спросил, как ему жить дальше. Мой совет был таким: сознаться в преступлении. “Ты потерпишь ЗДЕСЬ, зато не будешь терпеть у Бога в вечности. Если скроешь здесь — придется мучиться за содеянное на небесах”.
— Сейчас модно венчаться и многие делают это для красивой картинки: фотографируются, снимают на видео. И через некоторое время разводятся. Часто ли приходится развенчивать супружеские пары?
— К сожалению, многие действительно не понимают глубины этого таинства. Нередки случаи, когда через полгода повенчанные супруги приходят в церковь и говорят, что не могут жить вместе: характерами не сошлись. У этого печального явления много причин. Главная в том, что молодые идут под венец, серьезно не обдумав этот шаг, а родители не преподали сыну или дочери главный урок семейной жизни: терпение и еще раз терпение. “Она на меня плохо посмотрела”, “Он мне не тем тоном ответил”, — и начинаются взаимные претензии. Это не любовь. Это самолюбие, самолюбование. В храме есть венчание, никакого развенчивания в храме нет. Венчанием ниспосылается небесное благословение к созиданию семьи, к рождению и воспитанию детей. Это событие, которое соединяет души двух людей и кардинально меняет их жизнь как духовную, так и мирскую: они становятся одной душой и плотью, а их любовь — нерасторжимой.
— А как проверить, действительно ли это любовь на всю жизнь?
— Любовь — это прежде всего пожертвование. Она там, где есть крестоношение. Мы помогаем друг другу нести свои кресты. И под венец нужно идти подготовленными. Будущим супругам необходимо глубоко и серьезно осознать ответственность, которую они принимают на себя, прибегая к церковным таинствам. Нужно быть уверенным в том, что будешь с этим человеком не только, когда он красив и успешен. Но и когда он вдруг заболеет, ты не оставишь его, будешь ухаживать за ним с любовью. Венчаем мы не сразу, обязательно беседуем с молодыми, даем им неделю-две на раздумье. Вообще приходим к мнению, что молодых нужно не венчать, а обручать. А через год-два семейной жизни дополнить обручение венчанием. Самовольное же расторжение брака с благословением Божиим, также как и нарушение обета верности, есть безусловный грех.

ХРИСТИАНЕ

— В некоторых деревнях есть прекрасные храмы, но даже старики, сидя на лавочках, семечки щелкают, балагурят до ночи, а туда не ходят. Про молодежь в таком случае можно вообще не говорить. Чем это можно объяснить?
— Все-таки сказывается печальное наследие, которое мы получили от советсткой власти. Ведь нашу республику хотели сделать первой атеистической республикой в СССР. Все храмы под корень вырубались, сжигались. Простите, но люди быстрее к греху, к плохому привыкают, чем к хорошему. Это проще. Зачем идти в церковь, когда бутылку вина дешевого взял, задурманил мозг и ни о чем не надо думать? Атеистическая пропаганда сделала свое дело: отбила людей от храма, а теперь попробуй вернуть их обратно. Видимо, должно прийти новое поколение, с которым священникам надо усиленно работать: идти в классы к деткам, обучать их в воскресных школах, идти к солдатам в армию. В тюрьмах наши священнослужители бывают. Конечно, работы много, забот много, и во всем должен быть личный пример учителя, священника, родителя, чтобы обратить нас всех к чему-то хорошему. И не обязательно стать фанатично верующими. Один из православных богословов говорит: “Надо сначала сделать человека человеком, а затем сделать из него христианина”.
— Как определить, где действительно нуждающийся человек, чтобы подать ему милостыню?
— Просящему дай. Любому. Хоть немножко, но дай.
— И даже если очевидно, что подаешь на бутылку?
— Это его дело. Можно дать ему не деньгами, а едой, к примеру. К нам в епархию частенько приходят: “Вот знаете, надо уехать, а денег нет”. “Хорошо, — говорим, — мы сейчас купим вам билет”. А человека уж и след простыл. Нужно просто пожалеть и посочувствовать этим людям за то, что они мучают сами себя. Уж лучше согрешить добром, нежели злом.
— Для бомжей в Германии созданы социальные центры, которые содержатся на пожертвования. Насколько реально, чтобы православная церковь создала нечто подобное?
— Видимо, мы еще не на том уровне живем, как в Германии. Там люди побогаче, а мы — поскромнее. Надо, чтобы был такой организатор, заводила, который бы инициировал создание такого центра, чтобы экономически просчитал и проследил, чтобы пожертвованная копейка налево не ушла. У нас даже места такого не было, чтобы собрать нуждающихся и покормить. Сейчас нам передали здание УПК около Никольского храма. Теперь надо вложить немалые средства, чтобы привести его в порядок. После этого можно подумать, чтобы там хотя бы какой-то чай зимой для нуждающихся организовать...

— Сейчас многие любят употреблять слово “свобода”. Какой смысл Вы вкладываете в это понятие?
— Духовная свобода — это разумное ограничение себя для того, чтобы делать добро людям. Для своей души, для вечности. Это разумная ответственность перед Богом за себя и за людей, которые тебя окружают. Недавно услышал такую историю. Одна солидная дама заявила в школе: “Если моя дочка захочет покурить, не запрещайте ей этого. Пусть выйдет во время занятий на улицу и покурит”. Такое вот извращенное понимание свободы, ведущее к саморазрушению.