Притча о сеятеле

Этот отрывок из Евангелия будет читаться в воскресенье, 31 октября.

В нем передается одна из притч, сказанных Господом - притча о сеятеле.

Итак, Евангелие от Луки, 8:5-15.

Сказал Господь притчу сию: вышел сеятель сеять семя свое, и когда он сеял, иное упало при дороге и было потоптано, и птицы небесные поклевали его; а иное упало на камень и, взойдя, засохло, потому что не имело влаги; а иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его; а иное упало на добрую землю и, взойдя, принесло плод сторичный. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит! Ученики же Его спросили у Него: что бы значила притча сия? Он сказал: вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим в притчах, так что они видя не видят и слыша не разумеют. Вот что значит притча сия: семя есть слово Божие; а упавшее при пути, это суть слушающие, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись; а упавшее на камень, это те, которые, когда услышат слово, с радостью принимают, но которые не имеют корня, и временем веруют, а во время искушения отпадают; а упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода; а упавшее на добрую землю, это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении. Сказав это, Он возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!

Толкование на Евангельское чтение
Священник Феодор Людоговский, преподаватель МДА

Притча о сеятеле присутствует в каждом из трех первых Евангелий — у Матфея(13:3-9), Марка (4:3-9) и Луки. Она — одна из немногих притч, значение которых раскрывает сам Спаситель. Вот как это звучит в изложении евангелиста Матфея: «ко всякому, слушающему слово о Царствии и не разумеющему, приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его — вот кого означает посеянное при дороге. А посеянное на каменистых местах означает того, кто слышит слово и тотчас с радостью принимает его; но не имеет в себе корня и непостоянен: когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняется. А посеянное в тернии означает того, кто слышит слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает слово, и оно бывает бесплодно. Посеянное же на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который и бывает плодоносен, так что иной приносит плод во сто крат, иной в шестьдесят, а иной в тридцать» (Мф 13:19-23).
Что же к этому можно добавить? Да и вообще, зачем нужны притчи, если за иносказанием тут же следует и объяснение? Но заметим, что Христос не всем объясняет смысл притчи, но лишь ученикам, наедине. И они, как и мы, тоже недоумевают и спрашивают Учителя: «Для чего притчами говоришь им?» (Мф 13:10). И Христос объясняет, что им, Его ближайшим ученикам, Его друзьям, дано знать тайны Царствия Божия, а другим — не дано. То есть можно сказать, что в определенном смысле притча проще и понятнее прямого нравоучения. Прямо можно говорить не со всеми, а только с теми, кто готов слышать — с теми, чья душа уже стала доброй землей.
Думается, что непонимание этого парадокса приводит к неуспеху современной миссии как в публичном пространстве (преподавание в воскресных школах, например), так и в нашей частной ежедневной миссии: наши близкие, которых мы пытаемся просветить прямым текстом, как правило, уходят от Церкви еще дальше. Нашей притчей, прикровенно говорящей о жизни во Христе, могла бы быть сама наша жизнь. И, наверное, это было бы самой доходчивой, самой убедительной, самой действенной проповедью. Да только вот не дотягиваем мы в нашем житии до нужного уровня, потому и миссионерство наше бывает обычно малоуспешным.
Но есть и другие возможности. К примеру, христианское искусство, христианская литература — это тоже своего рода притча, из которой извлекают христианские смыслы те, кто пока не готов читать Евангелие. Да, писатели и поэты, художники и режиссеры — не святые, они, так же как и мы, подвержены страстям.
И многие произведения творцов-христиан находятся на грани, а подчас — и за гранью того, что мы привыкли читать в учебнике по Закону Божьему. И всё же боязливые сомнения «А вдруг народ не так поймет, вычитает не те смыслы?» — неосновательны. Ведь читали же советские люди в семидесятые годы «Мастера и Маргариту» — и приходили к Богу.
Да и народ, собравшийся послушать Христа, мог понимать притчу о сеятеле совсем по-другому. Притча, не предлагая в конце морали, как это мы привыкли видеть в басне, отпускает слушателя в опасный путь собственных размышлений. Придет ли он к нужной пристани? Неизвестно. На добрую ли землю упадет слово проповеди? Нам не дано этого знать. Но тянуть человека за веревочку, предлагая для заучивания простые истины, которые он не готов услышать сердцем, — путь нехристианский. Христос слишком уважает свободу человека, которую сам ему и даровал, чтобы насильно тащить его в Царство Небесное.
В наших мыслях о миссии и о просвещении заблудших не забыть бы нам самих себя, благополучных христиан. Наше сердце, которое еще вчера было доброй землей, сегодня может засохнуть, окаменеть — и тогда семена Слова Божия, которые Сеятель ежедневно, ежечасно разбрасывает по земле, не дадут всходов. Поэтому будем искоренять из своего сердца тернии греха и страстей, будем питать землю нашей души благодатью Святого Духа, чтобы не напрасными были труды Сына Божия и апостолов, чтобы принести нам плод — кому в тридцать, кому в шестьдесят, а кому и во сто крат.
Имеющий уши слышать — да слышит!